Сравнение голода в РИ и Совдепии.
голодный экспорт - при царе или при коммунистах Что граждане совки противопоставляют советским документам, массе свидетельств, официальной советской госкомстатовской демографической статистике, фотографиям людоедов - которые явно свидетельствуют и о голоде и об экспорте в голод?
Вы будете смеяться:
- про царское время вспоминают -
1) фразу неизвестного им авторства про "не доедим, но вывезем"
2) статью "Голод" из либеральной энциклопедии Брокгауза и Ефрона, в которой перечисляются "голодные года" и какие-то цифры, не пойми откуда взявшиеся.
3) изредка - ссылаются на воспоминания или отчёты, которые говорят скорее о наличии локальных проблем, чем о голодом экспорте
- а про советские голодоморы -
1) выдумывают про то, что крестьяне сами виноваты - плохо трудились и заразили себе все хлеба вредителями и ядовитыми болезнями + много прочего бреда
2) ну и тычут в "помощь" - мол, "ведь помогали!" - ну да, помогали, когда уже людоедство было, а до этого террором изымали хлеб
3) особо отмороженные обвиняют в голоде проклятых капиталистов, устроивших эмбарго на золото, валят на разруху после гражданской/мировой войны и царского режима
При этом не читают даже тех своих товарищей, которые плодят наукообразные агитки. Их читают специалисты и разбирают, как в цитате ниже. Например, говорят о том, что статистика по крестьянским хозяйствам была очень часто занижена - т.е. от неё исчислялись подати и неграмотные крестьяне, привыкшие полагаться на устные источники - доверяли всяким вздорным слухам. А потому иной раз статистика перевозок зерна была в 2 раза выше, чем статистика его сбора. А раз есть статистика такого качества, то очень просто можно написать про "голодный экспорт" при царе. Особенно, если не заниматься сведением и перепроверкой статистики, а опираться лишь на её часть, в которой не заметно противоречий здравому смыслу.
Кстати, заметьте, как постепенно осознавалась проблема сбора статистики при царе. И сравните с тем, как потом она решалась при Сталине, когда крестьян заведомо полагали саботажниками, скрывающими хлеб (правильно полагали, только убивать-то зачем и голодом морить? да и рекетировать зачем?), и оценку хлебов стали вести ДО их сбора - на корню. Если учитывать, что специалистов для этого не было (в достаточном количестве, да и те, что были, подвергались давлению и угрозе здоровью и жизни) и оценку вели тупые комуняки, часто засланные с города, а потому ни в чём не разбирающиеся. Если учитывать, что по дороге в ЦСУ происходили неоднократные завышения урожайности - на каждом уровне - районном, областном, республиканском и центральном (где слушались указания Политбюро) - т.к. от этих липовых цифр зависели поощрения и наказания (всю советскую власть так было, до самого её конца). То не удивительно, что сначала урожайность завышалась, а потом с крестьян террором дрались хлебозаготовки по нереальным планам полученным из липовых завышенных цифр.
Совки могут ещё раз отметить, что "Мудрый Сталин" справился с нерешённой при царе проблемой статучёта урожаев. Через липовые завышения цифр и уморение голодом миллионов людей через рекет по этим липовым цифрам. При Брежневе после договоров о разрядке с Никсоном в 1972 сложилась ситуация, когда липовую бравурную статистику (а она наконец-таки превысила подушевые показатели заниженной статистики при царе 1913 года) можно было корректировать массовым экспортом зерна из США и Канады - в обмен на дорогую тогда нефть.
http://www.polit.ru/research/2010/12/10 ... print.htmlОб уровне потребления в России в конце XIX-начале ХХ в.Историк Михаил Давыдов о мнимых и реальных предпосылках русской революции
...
В начавшейся полемике между Б.Н. Мироновым и С.А. Нефедовым я, разумеется, принимаю сторону Б.Н. Миронова, и этот выбор был не слишком сложен.
...
Меня интересовало, какая доля урожая главных хлебов в производящих губерниях перевозилась по железнодорожным и водным путям в конце XIX - начале XX вв. Понятно, что при этом использовались данные, «очищенные» от «двойного счета»; это необходимое условие при анализе водно-железнодорожного сообщения (Давыдов 2003, с.38-47).
Сопоставление выявило следующую тенденцию. Доля перевозок от урожая нестабильна и колеблется в широком диапазоне, что, в общем, естественно.
Однако весьма непросто найти рациональное объяснение тем
12-ти случаям, приводимым в моих таблицах, когда суммарное отправление зерна превышает, иногда более чем вдвое (!) урожай данного года, при том, что статистика речной транспортировки, как считали ее составители, недоучитывала четверть перевозок! Полагаю, что и остальные выявленные мной факты, когда доля перевозок превышает половину урожая, нередко достигая 70, 80, 90% и более – заслуживают серьезного внимания (Давыдов 2003, с.61-73). В этих губерниях подобный факт был бы не слишком удивителен во времена «военного коммунизма», в «год Великого Перелома» и последующие годы настоящего голодного экспорта (а не того, который с таким пафосом клеймит Нефедов), но в начале ХХ века это немыслимо.
Большинство выявленных явно спорных случаев относится к неурожайным годам – 1901, 1908 и 1911, в чем нельзя не увидеть определенную систему. Я высказал предположение, что причина этого проста и тривиальна –
в неурожайные годы происходило занижение урожайности респондентами ЦСК МВД, или, что то же самое, преувеличение масштабов бедствия.Этот вывод, сделанный на основании сопоставления урожайной и транспортной статистики, вполне подтверждается и многочисленными нарративными источниками, которые позволяют утверждать, что и в обычные («средние») или урожайные годы эта тенденция безусловно имела место.
Компетентные современники в разные годы, в разных губерниях фиксируют типологически схожие ситуации: «Статистика вообще очень неверное зеркало экономического быта, а там, где она вынуждена полагаться на показания волостных писарей, ей нельзя доверять и подавно» (Головин, 1895: 70); «В душе крестьянина кроется какое-то недоумение, не позволяющее ему уяснить самому себе: в пользу ли улучшения хозяйства или ухудшения ему следует давать ответы», и определяющую роль в ответах играет «стремление его (крестьянина. – М.Д.) всегда и во всем (из-за боязни увеличения податей или других соображений) уменьшить цифры, касающиеся его экономического благосостояния» (Юрьевский, 1914: 162-168); «Большинство крестьян-хозяев, по этим соображениям, уменьшают размеры собранного урожая в сообщаемых ими сведениях и сгущают краски, указывая на недород» (Ермолов, 1909 т.1: 378-379);
«В таблицах резко бросается в глаза чрезвычайно большая разница в высоте урожаев на соседних с показательными учреждениями крестьянских полях – по определениям агрономического персонала со статистическими сведениями губернского земства о средних урожаях в 1912 году – на основании сообщений волостных правлений… Приведенный факт, по нашему мнению, лишний раз подтверждает общеизвестное явление – неуклонную тенденцию волостных правлений уменьшать в своих сведениях высоту полученного сбора хлебов» (Агрономическая организация 1913: 71-72); «На это было в Государственном Совете мною (т. е. А.С. Ермоловым. – М.Д.) сказано, что при существующей системе собирания сведений о продовольственных потребностях и порядке ассигнования средств на их удовлетворение, МВД не имеет других способов, как основываться на донесениях и запросах с мест, несомненно, весьма часто преувеличенных, и сколько-нибудь достоверными данными располагать не может» (Ермолов, 1909, т.1: 540-541); «Почти отовсюду указывается на необходимость улучшения порядка собирания и разработки статистических сведений об урожае… При этом указывается на недостоверность статистических сведений всякого рода, собираемых при посредстве сельских писарей»( Ермолов, 1909, т.2 Приложения: 6).
Источники фиксируют устойчивую, иногда агрессивную неприязнь крестьян к любым попыткам выяснить истинное положение дел в их хозяйстве, шире – детально понять их жизнь вообще, особенно если эти попытки исходили от «начальства» (а земские и иные статистики, безусловно, воспринимались ими в этом качестве).
...
Притом же иногда крестьяне могли и приукрасить статус-кво, исходя из сугубо личных соображений.
...
Полагаю, здесь следует прислушаться к мнению А.Кауфмана: «Читатель знает, что
с 1893 г., особенно с 1900 года, земской статистике подчинены оценки земель для целей земского обложения. Это обстоятельство, конечно, повысило практическое значение статистики для земства—но повысило отнюдь не в таком направлении, какое было бы способно снискать статистике доверие и симпатии населения.
...отношение населения к статистике, которое прежде было, может быть, только безразличным, становится опасливым и недружелюбным, и это опасливо- недружелюбное отношение населения является одним из серьезнейших затруднений для правильного функционирования статистики.…» (Кауфман, 1915: 4-5).
...
Недостатки сбора сведений через добровольных корреспондентов «чрезвычайно существенные» - «это, прежде всего, именно случайность состава корреспондентов,—случайность, притом
как количественная, так и качественная……Можно ослабить, но никакими стараниями нельзя совершенно устранить и стремления той или другой части лиц, числящихся в состав корреспондентов,
давать сознательно неверные сведения: реже в сторону подсказываемого главным образом тщеславием и другими подобными мотивами преувеличения, чаще—в сторону преуменьшения, внушаемого, главным образом, податными опасениями» (Кауфман, 1915: 17-18).
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
