Проводя свой отпуск по традиции в деревне , разбирал старые книги, и наткнулся вот на такую, любопытную книженцию.

Собственно, никода не интересовался советской литературой, и считал ее совершенно унылой и не читабельной, но видя что здесь речь пойдет явно о событиях Гражданской войны, просто не мог пройти мимо. А почитать там было что. Для начала разберем первую книгу.
Издатели почему-то накосячили с названием, т.к. "Метелица" Фадеева это ни что иное как его роман "Разгром". Я его признаться раньше не читал, и поэтому был весьма обескуражен тем, насколько честно и открыто советские писаки обнажали суть своего режима. Для начала возьмем командира красного отряда. Естесвенно персонаж сугубо положительный "слуга царю Совнаркому отце солдатам." И зовут его Иосиф Абрамович Левинсон. Весьма показательно и честно - мудрый еврей-командир командует глуповатыми быдланми-ватниками, ОПГ РККА в миниатюре. Цитата:
"Каждый партизан, особенно юный Бакланов, старавшийся во всем походить на командира, перенимавший даже его внешние манеры, думал примерно так: "Конечно, я, грешный человек, имею много слабостей; я многого не понимаю, многого не умею в себе преодолеть; дома у меня заботливая и теплая жена или невеста, по которой я скучаю; я люблю сладкие дыни, или молочко с хлебцем, или же чищеные сапоги, чтобы покорять девчат на вечерке. А вот Левинсон — это совсем другое. Его нельзя заподозрить в чем-нибудь подобном: он все понимает, все делает как нужно, он не ходит к девчатам, как Бакланов, и не ворует дынь, как Морозка; он знает только одно — дело. Поэтому нельзя не доверять и не подчиняться такому правильному человеку..." С той поры как Левинсон был выбран командиром, никто не мог себе представить его на другом месте: каждому казалось, что самой отличительной его чертой является именно то, что он командует их отрядом. Если бы Левинсон рассказал о том, как в детстве он помогал отцу торговать подержанной мебелью, как отец его всю жизнь хотел разбогатеть, но боялся мышей и скверно играл на скрипке, — каждый счел бы это едва ли уместной шуткой."
Ну просто идеальный коммунист. И даже "капиталистическое прошлое" автор ему прощает, а как иначе-то. Далее. Сюжет пересказывать нет никакого смысла - он незамысловат, и кто хочет - сам найдет. Но нужно остановится, на деталях т.к они имеют гораздо большую ценность.
Вот например:
"Левинсон видел их выражения — особенно у одного красивого и полного офицера, только что выехавшего вперед с трубкой в зубах и очень плохо державшегося в седле. "Вот зверь, должно быть, — подумал Левинсон, задержавшись на нем взглядом и невольно приписывая этому красивому офицеру все те ужасные качества, которые обычно приписываются врагу. — Но как бьется у меня сердце!.. Или стрелять уже? стрелять?.. Нет, возле той березы с ободранной корой... Но почему он так плохо держится?.. Ведь как же нело..."

— Взво-о-од! — закричал он вдруг тонким протяжным голосом (как раз в это мгновенье эскадрон поравнялся с березой с ободранной корой). — Пли!.. Красивый офицер, услыхав первые звуки его голоса, удивленно поднял голову. Но в ту же секунду фуражка слетела с его головы, и лицо его приняло невероятно испуганное и беспомощное выражение.

— Пли!.. — снова крикнул Левинсон и выстрелил сам, стараясь попасть в красивого офицера. Эскадрон смешался; многие попадали на землю, но красивый офицер остался в седле, лошадь, оскаля зубы, пятилась под ним. В течение нескольких секунд растерявшиеся люди и лошади, вздымавшиеся на дыбы, бились на одном месте, крича что-то, неслышное из-за выстрелов. "
Тут интересен момент противопоставления - русский белый офицер против красного командира-еврея. У любого вменяемого человека, симпатии всегда будут на стороне первого, но тут-то юному читателю навязывается овершенно другая концепция - офицер - "плохой" "зверь", еврей-командир - "хороший". Ломка архетипов налицо. А слудующий момент еще интереснее. После победы чинят суд над классовыми врагами и предателями.
"Из переулка вышел Кубрак в сопровождении толпы мужиков, — они вели двоих со скрученными назад руками. Один был в черной жилетке и с несуразной, точно приплюснутой головой в неровной проседи, — он сильно трясся и просил. Другой — тщедушный попик в растерзанной ряске, сквозь которую виднелись его измятые штанишки с отвисшей мошонкой. Мечик заметил, что к поясу у Кубрака прицеплена серебряная цепочка — как видно, от креста.
.............................................................................................
— Расстрелять его, — холодно сказал Левинсон. Только отведите подальше.

— А с попом как? — спросил Кубрак. — Тоже — сука... Офицерей годувал.

— Отпустите его, — ну его к черту! Толпа, к которой присоединились и многие партизаны, хлынула вслед за Кубраком, потащившим человека в жилетке."

Ты мы видим, образ священника, рисуется совем уж черными красками - "тщедушный попик" по замыслу автора не должен вызывать ничего кроме омерзения и презрения. Причем презрение к нему велико настолько, что доблестный семитский красный командир не хочет тратить на него пулю, и просто отмахивается как от существа, недостойного внимания.
Вообще, разбирать данный "шедевр" можно еще долго забавных моментов там хватает (одна замужняя (!) медсестра Варька, параллельно дающая всему отряду, для поддержания боевого духа и коммунистической нравственности чего стоит хе-хе ) но думаю и так все понятно.
Не менее занятен и рассказ Первенцева "Володька- партизанский сын". Ну во-первых там показан сам легендарный командир "Волчьей сотни" один из героев белого сопротивления генерал А.Г. Шкуро. Нарисовен конечно черной краской, вот сюрприз.
" Главный будет атаман Михаил Басманов — генерал. Был проездом генерал Покровский, повешал, повешал людей и на фронт подался. Сейчас Шкуро здесь. Азиатские полки смотреть приехал, а может, царскую тётю проведать.

— Какую тётю? — насторожился Пелипенко.

— Да гостит сейчас в станице великая княгиня. Меня в воскресенье не пустили по той улице, где она живёт. В её доме танцы.

— Гляди, прямо не Крутогорка, а Петербург, — удивился Пелипенко. — Да что же они тут делают? Танцуют, и всё? Люди кровь теряют, а они танцуют!

Замешавшись в празднично разодетую толпу, они протиснулись как раз к тому времени, когда из церкви, сопровождаемый пасхальным трезвоном колоколов вышел сам генерал Шкуро. Казаки генеральского конвоя сдерживали напор, но всё же Шкуро вскоре оказался в плотном кольце любопытных. Пелипенко, будучи на полголовы выше всех, сумел разглядеть генерала.

Шкуро был затянут в серую черкеску. Оружие было выложено слоновой костью. Рукава черкески были широки и подвёрнуты почти до локтя, обнажая шёлковый бешмет.

Генерал походил на обыкновенного казачьего вахмистра. Держал себя с нарочито подчёркнутым достоинством и грубоватой натянутостью.


Сопровождающий его атаман отдела генерал Басманов блестел крестами и медалями, добытыми ещё в Маньчжурии во время усмирения восставших китайских крестьян. Черкеска чёрного сукна была расшита. Бешмет настолько затянул шею, что лицо атамана налилось кровью. Был грузен Михаил Басманов; говоря со Шкуро, нагибался всем корпусом и, видимо» стеснялся ломать спину перед этим неказистым, бесцветным выскочкой, взлетевшим, как фейерверк, на вершину чинов и славы.

Шкуро медленно продвигался. Он недовольно морщился и был беспокоен. По пути отвечал на незначительные вопросы станичников об успехах на фронте, о предполагаемом призыве в армию трёх годов. Вопросы ему, очевидно, надоели, и он отвечал быстро, резким, срывающимся голосом.
Ускорив шаги, Шкуро подошёл к фаэтону, отстранил истеричных дам, пытавшихся поцеловать полы его черкески, и покатил к дому по дороге, раздвинутой конным конвоем.

Не успел лакированный задок фаэтона скрыться за акациями, как площадь окружили казаки-черноморцы.

— Облава! — с неподдельным ужасом воскликнул молодой карачаевец и, работая локтями, кинулся в сторону.

Солдат в обмотках быстро нагнулся, вымазал пылью лицо и, скривившись, подмигнул Володьке:

— Сейчас будут призывать… добровольческая армия. Может, за дурачка пройду!

"Картина маслом"(с) Тут вам и великая княгиня, которая танцет пока солдаты гибнут на фронте, и высокомерный выскочка Шкуро, которого встечают колокольным звоном (что как я понимаю уже состав преступления), и неадекватные дамы которые пытаются поцеловать черкеску Андрея Григорьевича (ну прям рок-звезда какая-то ) и страшная белая мобилизация, от которой простой народ в страхе бросался в рассыпную. Но самое интересное опять же впререди. Главных героев таки поймали и ведут на расстрел:
"Отошёл, пригляделся из-под ладони, перекрестился, вскинул винтовку, начал целиться.

— У, бусурманская сила! Перед кончиной и помолиться некому. То-ва-ри-щи!

Пелипенко свалился лицом вниз. Подводчик прикрикнул. Но взводный не мог самостоятельно приподняться. Старик подошёл к нему.

— Об такую красоту на старости лет руки пришлось марать, — бурчал он. — То-ва-ри-щи!

Увидев на шее Пелипенко крест, он удивился.

— Крест?! Вот так случай! Может, и бога ещё не забыл? — Обернулся, крикнул: — Хлопцы, этого надо вытянуть! Он с крестом. А сопливца — на мушку.

У Володьки вздрагивали плечи. Он тоже лежал вниз лицом. Пелипенко, облизнув сухие губы, тихо, но твёрдо попросил:

— Покажи мне крест. Помолюсь.

Казак, довольный, полез за пазуху взводному и, вытащив крест, положил на ладонь. Пелипенко качнулся вперёд и плюнул.

— Надо кончать! — Старик вытер оплёванную ладонь о полу бешмета, быстро отошёл и, круто повернувшись, вскинул винтовку…
........................................................................................
В пути Пелипенко подъехал к Кочубею, потянул рывком крест с шеи и тихо попросил:

— Батько, срежь этого куркульского бога: куркули[3] за своего принимают… Страм!

— Давно пора, Пелипенко, — похвалил Кочубей, перехватывая кинжалом плотный ремень, просоленный потом.

Похлопал взводного по широкой спине, засмеялся.

Тут даже комментировать, что-либо особенно не требуется. Это не просто отрицательное отношение к Церкви - это прямое и непрекрытое антихристианство, а последняя сцена - этакий "обряд раскрещиваня". Напоминаю кстати, что формат данной книги - для детей и юношества, т.е. вот на таких идеях советское государство воспитывало людей. Воинствующее антихристианство, ненависть к русским офицерам, к Исторической России и преклонение перед евреями. Стоит ли удивлятся всему тому что сейчас происходит с русскми?
П.С.
И интересный штрих. Может мне кто-нибудь возразит что книга мол - хрущевских времен, потом все изменилось. Нет господа. Смотрим:
"А. Фадеев. Метелица.
А. Первенцев. Володька, партизанский сын.
Рассказы.
Кемерово - 1981.
46 стр."
1981 г. Самое что ни на есть "благославенное брежневское время". Такие дела.

"Разгром" написан в 1926 году, входил в программу школ вплоть до 90-х гг.. Как сейчас не знаю.
Но если рассматривать более или менее вменяемые книги по ГВ, то это "Тихий Дон" или "Сорок первый".

Я в курсе. Что мешало его изъять?

Я учился в 90-е. У нас в программе Фадеева не было вообще.

Изъять на каком основании? Одно из самых популярных произведений о ГВ. Шумиха поднялась бы.
Даже "Молодую гвардию" не изучали? Вот где корни твоего антидевятомайства =)

Вот меня это до сих пор удивляет. Роман просто взрывает мозг, это даже хуже писанины Аркаши Гайдара.

Ага, я ее в частном порядке читал. Показалась жуткой унылятиной.

Евгений, если не читал, то почитай "Донские рассказы" Шолохова.
Мне эта книга в конце девяностых попалась, а издание, как раз пятидесятых (т.е. первый раз они издались в 26-м, потом переиздались в 31-м (видать автор чего то "накосячил") и потом только в пятидесятые.

Особой там политической составляющей я не увидел, но вот трагедия показана достаточно.

Бонч-бруевич Наш Ильич - прекрасно задокументированная биография Ленина, которую читатель мыслящий поймет как настоящий компромат - взять к примеру єпизод с велосипедом - великовозрастный детина сам не зарабатывает т.к. Занят "борьбой" и клянчит у матушки велосипед себе и своей шмаре

Так об ентом я и гутарю все время.

Есть еще "Конармия" Бабеля, я правда не читал, но осуждаю как-то Сергий Штурманов целую тему посвящал этому "высокохудожественному" русофобскому произведению.

Лучше почитай "Горячий снег" Бондарева. А из идеологического нет лучше "Как закалялась сталь".

Специально для тебя сделал подборку наиболее интересных эпизодов о ГВ из советских фильмов, которые несомненно влияли на формирование детского мировоззрения в большей степени, чем скучные идеологизированные романы:

Сильный эпизод расстрела русского офицера ("Тихий Дон") http://www.youtube.com/watch?v=WczBO1oOQ0g
Белые как 12 апостолов ("Служили два товарища") http://www.youtube.com/watch?v=dzll6sYBJiE
Люмпен-матросня и русский офицер ("Государственная граница") http://www.youtube.com/watch?v=5OO4RGtuBYw
"Песнь о вещем Олеге" ("Операция "Трест"") http://www.youtube.com/watch?v=2I2BHQA6w9c

"Враги" в советском кино

Вероятно, никто не будет спорить, что самым популярным видом искусства в СССР был кинематограф. И общественное сознание формировал не столько агитпроп (к 70-м годам изрядно всем поднадоевший) и даже не художественная литература (которую читало меньшинство, за исключением детективов), а именно кино и телевидение, которые в те годы смотрели все. И как бы сегодня ни относиться к советскому кинематографу, ряд фильмов в художественном отношении снимались на профессиональном уровне. А исторические ленты пользовались популярностью, и наиболее многочисленны среди них были картины о Гражданской и Второй мировой войнах. И вот что характерно: если образы немецких нацистов в кино практически не отличались от трактовки официальной пропаганды, то образы белогвардейцев в позднем советском кинематографе (начиная с герасимовской экранизации "Тихого Дона" и особенно с конца 60-х годов) нередко совершенно не укладывались в рамки агитпропа. Конечно, и образы нацистов были не всегда однозначны, но даже в популярнейшем тогда телесериале "17 мгновений весны" и остроумный циник Мюллер, и вальяжный Шелленберг всё-таки воспринимались как враги. И в этом, надо сказать, советское кино не отличалось от западного, в котором нацисты изображались либо карикатурно, подобно советским фильмам военных и ранних послевоенных лет, либо в мрачно зловещем духе, как в известном английском фильме "Переход". Единственной известной мне попыткой изобразить "нациста с человеческим лицом" был нашумевший в своё время фильм Лилианы Кавани "Ночной портье". Не то - белогвардейцы. Их образы были разными, но наиболее запоминающимися зрителям стали именно неоднозначные, а порой вызывавшие и симпатию (что совершенно нехарактерно для образов нацистов). И в этом смысле решительно противоречили канонам агитпропа. Если в исторических исследованиях и учебниках, не говоря о пропагандистской литературе, отступление от этих канонов было немыслимо, то в кино было совершенно иначе. Конечно, "киношные" белогвардейцы так же отличались от реальных, как Мюллер в исполнении Леонида Броневого - от подлинного шефа гестапо, а стилизованный "Поручик Голицын" - от настоящего белогвардейского фольклора (кстати, появление песенных стилизаций под белую гвардию с конца 70-х годов было ещё одним индикатором смены общественных настроений).

Понятно, что далеко не все они (и даже меньшинство) были лощёными дворянами, с иголочки одетыми и безукоризненно говорящими по-французски (с обмундированием белые армии испытывали больше затруднений, чем красные). Но восприятие их было безусловно неоднозначным, и это главное. Любопытно, что в наибольшей степени эта тенденция заметна в пронзительной экранизации "Тихого Дона", снятой в годы хрущёвской "оттепели" Сергеем Герасимовым - родным братом бравого колчаковского полковника, командира 25-го Екатеринбургского адмирала Колчака полка горных стрелков Бориса Герасимова, ставшего впоследствии хормейстером Сталинградского театра оперетты. Хотя там есть и отрицательные белые персонажи вроде Листницкого и Митьки Коршунова, но совершенно выбивается образ беззаветно отважного есаула Калмыкова, особенно потрясающая сцена его расстрела ("Смотри, сволочь, как умеют умирать русские офицеры!.."). Да и метания Григория Мелехова вызывают у зрителя сочувствие, а советская власть предстаёт скорее в образе чуждой и жестокой, разрушившей казачий быт и жизнь. Показательно, что в фильме нет ни одного вызывающего симпатию образа красных: и тупой, прямолинейный и мстительный Мишка Кошевой, и юркий плюгавый семит Иосиф Давидович Штокман, и жестокий Бунчук, дезертировавший до этого с фронта, и малограмотный хамоватый Подтёлков, истребивший пленных чернецовских офицеров, воспринимались зрителем отрицательно (помню, когда после долгого перерыва "Тихий Дон" в 1980 г. впервые показали по телевизору, мой школьный друг, обычный советский парень - мы тогда учились в 10-м классе - простодушно сказал: "А козлы всё-таки были эти красные").

И хотя в последующих известных фильмах центральные образы красных были, как правило, положительными, они чаще всего выглядели какими-то вымученно слащавыми (взять Павла Андреевича Кольцова из "Адъютанта его превосходительства" или Фрунзе в экранизации булгаковского "Бега"). В то время как образы белых в ряде случаев поражали своей художественной лепкой и актёрской игрой. Да, были среди них и безусловно отрицательные вроде капитана Осипова и садиста-подпоручика в том же "Адъютанте". Но были и глубоко неоднозначные, как Хлудов в "Беге" и блестяще сыгранный полковник-контрразведчик Щукин из "Адъютанта"(особенно в шикарной сцене: "- Господин полковник, ротмистр Волин умер после допроса. - Я сомневаюсь, подпоручик, была ли у вас мать?"). А были и вызывавшие откровенную симпатию, как обаятельнейший генерал Чарнота из "Бега", сыгранный на одном дыхании Михаилом Ульяновым, поручик из "Служили два товарища" в исполнении Высоцкого, Говоруха-Отрок в более ранней экранизации Лавренёва "Сорок первый" и центральные персонажи экранизации булгаковских "Дней Турбиных" (хотя я и не люблю эту пьесу из-за чересчур просоветского содержания и крайне "неблагодарного" для белых периода гетманщины). И уж совершенно из ряда вон выдававшийся, даже идеализированный прототип Владимира Зеноныча Май-Маевского в том же "Адъютанте" в исполнении Владислава Стржельчика. Кстати, и подчёркивание дворянской культуры белых офицеров (в реальности присущей далеко не всем) имело скорее положительное воздействие на массового зрителя, так как большинство советских обывателей (подобно мещанам старой России) воспринимали эту культуру с уважением, а иные даже старались подражать (порой карикатурно). Без преувеличения можно сказать, что эти фильмы сыграли огромную роль в формировании глубоко неоднозначного образа белых в массовом восприятии поздних советских людей. Так же, как музыка "Битлз" и отдельные демонстрировавшиеся в СССР западные кинофильмы формировали неоднозначное, где-то даже уважительно-завистливое отношение к современному Западу. И неповоротливый, закостеневший к тому времени агитпроп был здесь бессилен...

Доктор исторических наук В.Г. Хандорин
http://www.belrussia.ru/page-id-2578.html

"Разгром"
Никто в здравом уме эту книгу не читал. Но книга входила в обязательную школьную программу 10-го класса.
А так как в то время я ненавидел советскую идеологию примерно на уровне Новодворской, то есть ещё больше чем сегодняшние среднестатистические белодельцы, то из всей советской макулатуры я в 10 классе прочел только её, по причине того что это было самое короткое произведение из обязательной программы.

Могу сказать что книга меня крайне удивила. Никого героизма красных там не показано. Наоборот, красные показаны как законченые уроды и алко-быдло. Там ещё был момент который вы упустили в описании - речь шла о каком то красноармейце и его жене и описывался эпизод их свадьбы, когда все ужрались и красные пролетарии поимели по кругу нажравшуюся невесту.

По моему мнению, "Разгром" как раз должен нравиться современным белодельцам, тем более что и красный коммандир там - каноничнный кошерный бывший лавочник Левинсон.

Тот случай, когда художественная правда оказалась сильнее идеологического замысла.

из советских помню только "Как закалялась сталь" сильное впечатление произвело ....
остальное даже не сохранилось в памяти....