В начале XX века смута, потрясавшие западные губернии, отозвалась и на восточных рубежах Державы. Обстановка осложнялась тем, что многие десятилетия сюда из европейской части страны ссылались неблагонадежные лица, революционеры всех оттенков, уголовные преступники. Вместе с тем здесь витал дух свободного предпринимательства, не было закрепощенного труда, здоровое переселенческое народное ядро пользовалось всевозможными льготами и всемерной поддержкой правительства. Наделенные землей до 100 и более десятин на рабочую душу, местные крестьяне и казаки являлись скорее маленькими помещиками, чем “угнетенным классом”.

Не удивительно, что на огромной территории Дальнего Востока советскому режиму удержаться не удалось. К этому времени Белое движение потерпело поражение практически на всей территории России, и лишь Дальний Восток, включавший в себя не только Приморье, Амурскую область, Северный Сахалин и Камчатку, но и полосу отчуждения КВЖД, при поддержке русских колоний в Харбине и Шанхае, все еще оказывал сопротивление завоевателям. С 1917 года за счет притока беженцев, в том числе и отступивших частей Белой Армии, население здесь выросло с 800 тысяч до полутора миллионов человек.

Во Владивостоке, необъявленной столице Дальнего Востока, к лету 1921 года собралось много патриотически настроенных русских людей и просто неприемлющих новую власть. Все они не испытывали никаких иллюзий насчет того, что за режим несут на своих штыках интернациональные изуверы. О нерусской природе этого режима говорит уже хотя бы тот факт, что во главе большевистской Дальневосточной республики стояли два еврея - Шумяцкий и Краснощеков. Выходившая в двадцатом году во Владивостоке сатирическая газета “Блоха” писала по этому поводу:

Три жида. Два шабесгоя.
Запах водки. Тусклый свет.
Это, это.. что такое?
Большевистский комитет.

Газеты и журналы того времени пестрят сообщениями и свидетельствами очевидцев об ужасах красного террора. Вот лишь одно из многих.

В ночь под Православную Пасху 1920 года изуверами из тюрем Никольска-Уссурийского и Имана были взяты 123 человека, главным образом, офицеры Конно-Егерского полка вместе со своим командиром полковником Враштелем, в одном нижнем белье посажены в вагон и увезены на Север. Там, на станции Верино, после зверских мучений были убиты полковники: Враштель, Ивецкий, Галявин и Герилович, а прочие отвезены на железнодорожный мост через реку Хор. Здесь их выводили по одному из вагона, молотками и прикладами разбивали головы и сбрасывали убитых с моста в реку. Только одному из 123-х человек случайно удалось спастись, добравшись до кустов на берегу. Впоследствии найденные в реке трупы с пробитыми черепами подтвердили рассказ спасшегося белогвардейца о зверствах большевиков в Пасхальную ночь. Память этих мучеников долгое время отмечалась русской эмиграцией в Маньчжурии.

“Уссурийский казачий вестник” в № 6 за 27 января 1921 года с болью писал, приводя конкретные факты, о том, как Православные храмы и монастыри превращались в вертепы, об издевательствах над Православными священниками, которых опускали зимой в ледяную воду, о запрещении церковных служб в праздничные дни и т.д. Но еще не окончательно была сломлена в русском народе, в лучших его представителях, воля к сопротивлению. 26 мая 1921 года объединенными усилиями антибольшевистских организаций во Владивостоке был совершен переворот. Небольшая горстка каппелевцев, имевшая на всех 12 винтовок и несколько револьверов, выступила против охранявших большевистский режим двух тысяч хорошо вооруженных красных милиционеров. Восставших каппелевцев поддержал со стороны моря десантный отряд под командованием капитана 2-го ранга Соловьева. На барже, буксируемой катером, этот отряд прорвался сквозь сильный ружейный и пулеметный огонь с окрестных судов и, несмотря на большие потери, высадился у памятника Невельскому. Натиск среди бела дня был так стремителен и смел, что одни узурпаторы бежали в сопки, а другие спрятались в японской миссии и были впоследствии переправлены интервентами в Советскую Россию.

Через два дня во Владивостоке наступило спокойствие. К власти пришло Временное Приамурское правительство под председательством сына амурского крестьянина, юриста по образованию, некогда трудившегося в Петербурге в Министерстве Земледелия, Спиридона Дионисьевича Меркулова. Командующим войсками и флотом был назначен генерал-лейтенант Вержбицкий, а командующим Сибирской флотилией, насчитывающей двадцать пять судов - капитан 2-го ранга Соловьев. В июне его сменил прибывший во Владивосток контр-адмирал Старк.