В сжатые сроки Приморье проделало обратную по сравнению с 1917 годом эволюцию: от пробольшевистского правительства до Приамурского Земского Края; от инстинктивного неприятия Советской власти до духоподъемной идеи Православного Самодержавия.

После свержения в мае 1921 года пробольшевистского режима Приамурское Временное правительство, вынужденно играя в демократию, созвало 16 июня Второй съезд Представителей Несоциалистического Населения Дальнего Востока, впервые заявившего устами некоторых ораторов о необходимости “восстановить поруганный Царский трон и сшить разорванную Царскую порфиру”.

Все чаще в дальневосточной прессе стали появляться материалы самодержавного содержания. Из уст опамятовавшихся сирот, оставшихся без Державного Отца, начинают звучать первые за период Гражданской войны покаянные слова. 16 июля 1921 года владивостокцы возносят молитвы за Русского Императора Николая Второго, отмечая мрачную трехлетнюю годовщину Его убийства “комиссаром евреем Юровским”.
(“Новая Вечерняя Газета”, 16 июля 1921 г.)

Депутат Приамурского Народного Собрания (образовано в июле 1921 года) П.В. Оленин заявил на празднестве одного из колчаковских полков, что “Русская Земля будет страдать до тех пор, пока не найдет себе вновь Державного Хозяина, ибо Царь есть не политическая форма, а сама душа русского народа”, после чего солдаты и офицеры под оркестр несли его на руках.
(“Новая Вечерняя Газета”, 14 сентября 1921г.).

Однако, несмотря на то, что самодержавные настроения получали все большее распространение, Временное Правительство С.Д. Меркулова, вынужденное считаться с обстановкой, еще в апреле 1922 отдавало приказы, в которых провозглашался лозунг: “За Всероссийское Учредительное Собрание!” Понятно, что такая половинчатая политика ни к чему хорошему привести не могла. И “дом разделился сам в себе”: с 1 по 11 июня 1922 года в Приморье разразился политический кризис. Дело усугубилось борьбой за власть между Правительством и Народным Собранием, а также взаимными личными симпатиями и антипатиями лидеров антибольшевистского общественного движения и различных воинских формирований и групп. В междоусобице опять пролилась русская кровь.

Встав перед выбором жизни и смерти, наученные горьким опытом революции и гражданской войны, русские люди во Владивостоке смогли преодолеть кризис власти между Временным Правительством и Народным Собранием, получившим название “недоворота”. Видный деятель тогдашнего Приморья (работал и в Правительстве, и заседал в Народном Собрании), участник Всероссийского Поместного Церковного Собора 1917-1918 годов С.П. Руднев приводит в книге воспоминаний (“При вечерних огнях”, Харбин, 1928, стр. 440) такой важный эпизод: “Тогда, день на третий или четвертый этого “недоворота”, поздно вечером пришел ко мне атаман Уссурийского казачьего войска генерал Савицкий и, указывая на происходящее, создающее крайнюю напряженность местного казачества, просил спешно заняться осуществлением мысли, возникшей среди казаков, о созыве в кратчайший срок Земского Собора”. Однако Руднев этой мыслью не “занялся”, а отправил атамана в Правительство. В результате 6 июня 1922 года Указом Приамурского Временного Правительства № 149 было объявлено о созыве Земского Собора.

Постоянная угроза нападения большевистских армий, то и дело вспыхивающая партизанщина, двусмысленная политика Японии - все это делало положение Белых властей крайне неустойчивым. В этой ситуации требовались решительные шаги и неординарные меры. Легковесное дальневосточное областничество и эсеровские лозунги, ничтожные в своей созидательной основе, не могли служить опорой твердой государственной власти, и уж во всяком случае не могли духовно противостоять большевистским идеям грабежа и дележки, успевшим заразить народную массу. Всеобщая усталость от самочинности и беззаконий даже многих бывших революционеров подтолкнула к мысли о спасительной легитимности Самодержавия, ужасы и зверства гражданской войны вернули многих в лоно Русской Православной Церкви. В этой атмосфере обострившегося религиозного и национального чувства и возродилась в Уссурийском казачестве память о Земских Соборах 16-17 веков. Русские люди тихоокеанской украины России обратились, наконец-то, к собственному историческому опыту.

Ключевую роль в предстоящем Земском Соборе суждено было сыграть генерал-лейтенанту Михаилу Константиновичу Дитерихсу. Этот незаурядный человек долгое время оставался незаслуженно оболганным красной пропагандой и преподносился ею в убого-карикатурном виде...


М.К. Дитерихс родился 5 апреля (по другим данным 4 апреля) 1874 года в семье обрусевшего чеха и русской дворянки. Дед его по мужской линии переселился в Россию из-за притеснений со стороны немцев. Отец сорок лет служил в Русской Армии на Кавказе, и сына, разумеется, тоже определил на военную службу. Окончив Пажеский корпус, свою армейскую карьеру юный Михаил начал во Второй лейб-гвардейской артиллерийской бригаде. В 1900 году он окончил по первому разряду Николаевскую академию Генерального Штаба. Первый военный опыт получил в русско-японской войне.

С 1910 года М.К. Дитерихс - старший адъютант штаба Киевского округа, глава Мобилизационного отдела. В его руках фактически сосредоточилась подготовка Киевского округа к войне с вероятным противником - Австро-Венгрией. В Первую Мировую войну Киевский округ вступил наиболее подготовленным, в чем весомая заслуга М.К. Дитерихса.

В начале Мировой войны М.К. Дитерихс - начальник штаба 3-й армии, блестяще показавший себя в Галиции, затем - генерал-квартирмейстер фронта. Состоя при командующем Юго-Западным фронтом генерале Брусилове, он был одним из главных разработчиков знаменитой операции, вошедшей во все учебники как “Брусиловский прорыв”.

В конце 1916 года во главе Второй Особой пехотной бригады генерал Дитерихс высадился в Македонии. Согласно решению Ставки, 5 июня 1917 года он принял командование над всеми русскими частями на Салоникском фронте. После корниловщины, отказавшись от поста военного министра в правительстве Керенского, был назначен генерал-квартирмейстером Ставки, в ноябре - начальником штаба Верховного Главнокомандующего.

После взятия большевиками Ставки выехал в Киев. С уходом чехословацких эшелонов на восток М.К. Дитерихс отправился в Сибирь, где в 1918 году стал начальником штаба чешских войск. В июле-августе 1919 года у адмирала Колчака М.К. Дитерихс командовал Сибирской армией, в октябре-ноябре - Восточным фронтом, а затем был назначен начальником штаба Верховного Главнокомандующего. После поражения Колчака, не принявшего план М.К. Дитерихса об отводе войск с линии Иртыша, чтобы привести их в порядок и дать отдохнуть, М.К. Дитерихс был отрешен Верховным Правителем от должности и в 1920 году поселился в Харбине, откуда в июне 1922 года по первому зову прибыл во Владивосток.

Один из организаторов расследования Екатеринбургского злодеяния большевиков, Михаил Константинович, тогда же летом 1922 года издал во Владивостоке двухтомное исследование “Убийство Царской семьи и членов Дома Романовых на Урале”, которое появилось в книжных магазинах города. Как Божий Суд, недоступный звону злата, книга М.К. Дитерихса явила обманутому человечеству не только истинных убийц-изуверов, ничего общего с русским народом не имеющих, но и открыла на уровне неопровержимых доказательств зловещую природу и стратегию мирового зла. В этом смысле Дитерихс спас честь Генерального штаба Императорской России и реабилитировал Православное Самодержавие.

Михаил Константинович был человеком глубоко религиозным. В 1919 году он уже мыслил борьбу с большевизмом как борьбу религии с безбожием. Будучи Главнокомандующим армиями Восточного фронта, генерал Дитерихс приступил к формированию “Дружин Святого Креста и полумесяца”. Он верил, что Россию на большевиков можно поднять лишь во имя Церкви, Царя и Отечества. Его программа была нова для Белого движения, оригинальна и продумана. Она могла бы увлечь людей, если бы в них, конечно, еще теплился огонек веры и преданности трем национально-историческим основам России.

Хотя Приамурское Народное Собрание, не подчинившееся указу Временного Приамурского правительства о роспуске и устроившее выступление против законной власти, посулило М.К. Дитерихсу пост главы в новом правительстве, он отказался от него, сравнив возникший конфликт с февральскими событиями 1917 года в Петрограде. Приняв на себя командование Сухопутными войсками, в своем приказе № 1 от 1 июня 1922 года генерал объявил: “Вера христианина и совесть человека, которому вы высказали доверие в целях спасти идею национальной борьбы, заставляет меня сказать всем: никогда я не встану на революционный путь в среде национального антибольшевистского единения”, - и подчинился Временному Приамурскому правительству С.Д. Меркулова до решения Земского Собора”. (“Приамурье”, № 1, июль 1922 г., стр. 14).

Кризис, ко всеобщему удовлетворению русских национальных сил, был преодолен.