Катастрофа

Все 12 лет после принятия рокового манифеста от 17 октября 1905 года Государь уступал требованиям левых горлопанов. Так случилось ив 1915 году, когда Царь в очередной раз пошел на уступку левым министрам, участникам заговора, вошедшим позднее в антиправительственный "прогрессивный блок". Левые категорически потребовали отставки трёх верноподданных министров: Н.А.Маклакова, И.Г.Щегловитова и В.А.Сухомлинова. Повозмущавшись и прочитав левым министрам нотацию, Царь отстранил правых министров. Место талантливого военного министра Сухомлинова занял А.А.Поливанов, вовлечённый Гучковым в революционную работу и впоследствии служивший большевикам в Красной армии. Царь всё время боялся нарушить хрупкое равновесие между революционным либерализмом и государственным политическим режимом. Царь опасался каким-либо неосторожным решением толкнуть страну в пламя гражданской войны.

Он всё время выяснял для себя вопрос: нужен Он России, её народу или уже нет. Многочисленные телеграммы с выражением любви и преданности, письма от простых людей с трогательными обращениями "Царь-Батюшка", встречи с народом на праздниках и торжествах, на открытии мощей Святых показывали Ему, что Он нужен, что уходить с Престола Он не имеет права. В то же время еврейско-кадетская печать, которая выдавала свои статьи за мнение народа, и большая часть Думы толкали Его мысли в другую сторону. В условиях лавирования между крайне левыми и умеренно-консервативными кругами Он никак не мог помочь защитникам Престола и Алтаря. Последние годы Он фактически отстраняется от лидеров монархических организаций.

12 лет правительство только и делало, что оправдывалось перед думскими заговорщиками. Самым нелепым и необъяснимым представляется факт работы оппозиционной Думы во время войны. Как и существование оппозиционной печати, подрывающей авторитет власти. И уж никакими словами нельзя оправдать легальное существование революционных партий. На что рассчитывал Царь, на что полагался? О какой победе над Германией могла идти речь при наличии такого тыла?

С 1915 года заговорщики перестали скрывать свои цели. Уже не стесняясь называют новый кабинет министров, ставят ультиматум Царю и празднуют скорую победу. В залах Думы открыто предлагают еще не вошедшим в заговор принять в нём участие.

Никто не боится полиции. Революционная гнусь выползает из комфортабельных кабинетов и жужжит о скорой победе. Иерихонская труба еврейско-кадетской печати ревёт во всё революционное горло и, как молодой жеребчик на лугу, весело топчет последние цветы русской исторической национальной власти.

В конце 1916 года полиция как бы исчезает из жизни Петербурга. Позицию Царя не назовёшь верной. Он мыслями на фронте. Он знает о готовящихся беспорядках, только не знает, в какой день они начнутся. Он знает и о роли Гучкова, и о роли Керенского, о роли Центрального военно-промышленного комитета, о роли Милюкова, Царь знает почти всё. Ему предлагают произвести аресты. Но он приказывает не трогать заговорщиков. Ему кажется главным кое-как дотянуть до весны, начать наступление и победить Германию. Затем - преобразования.

Последние дни русской государственности таят в себе много загадочного. Предупреждённый о готовящемся бунте с целью свержения династии и утверждения республики, зная о ненадёжности петроградского гарнизона, Государь всё-таки решает покинуть столицу и уезжает на фронт. Он относится к трагическим сообщениям пассивно, словно ожидая заранее страшный, итог. Тяжкое пророчество о кончине, попавшее Ему в руки во время Венчания, определило в поведении Государя покорность судьбе. Не принимая никаких мер, Он выжидает, пуская всё на самотек. До последнего момента Царь не решается на роспуск Думы. На роспуске Думы стали настаивать даже собственные министры, включая и Министра Внутренних Дел Протопопова. Начавшаяся 1 ноября 1916 году сессия Думы обнаружила столь явно враждебный характер государственным интересам России, что даже простым обывателям стало ясно: готовится штурм. Теперь, получая в Ставке сообщения о нарастающих беспорядках в столице, Он выжидает. И когда даже осторожный генерал Войков, дворцовый комендант советует срочно ехать в Петроград, Николай Второй всё откладывает отъезд. На фронте в это время было спокойно, в России - решалась судьба страны.

Последний акт Самодержца Всероссийского - отречение от Престола - был самым необъяснимым. Царь не имел права на такое отречение, ибо при обряде венчания в Успенском Соборе Кремля на Царство давал обещание сохранить Самодержавную власть в полном её объеме и передать Наследнику. Царь отрёкся в пользу брата Михаила, но тот прав на Престол не имел, так как женат был маргинальным браком. Но самое удивительное и унизительное для Царя и России заключается в том, что Акт отречения был передан Царём А.И.Гучкову и В.В.Шульгину, которых не уполномачивала на это даже Дума. В каком-то вагоне, на клочке бумаги Царь сдал Царские полномочия двум проходимцам...

Подвалы ЧК, раскроенные молотом черепа, подвешивание за ноги и вспарывание живота на глазах ближних; газовые атаки на крестьян, заложники из женщин и детей, грабёж среди бела дня и беспримерный цинизм властей нового строя - можно ли было всё это предвидеть? Можно! И предвидели, но как раз те, у кого не было в руках власти.

Очевидно, что с революцией можно было покончить только одним способом: беспощадно расстреливать террористов, сажать в тюрьму всех этих лениных, гучковых, милюковых, шиповых, аджемовых и бронштейнов. Верных Престолу - поощрять, Думу - распустить (а лучше - и не создавать). За антиправительственную пропаганду - преследовать Большую часть печати - закрыть. Выпускать патриотические газеты и журналы. Закрыть все частные еврейские банки (на наш взгляд - все частные банки - ред.), поскольку все они, как известно, имели источником денег государственное казначейство... (как и сейчас - ред.).